28 сентября в России и, конечно, в нашем городе, отметят профессиональный праздник – День работника атомной промышленности. Именно в этот день в 1942 году было подписано совершенно секретное распоряжение «Об организации работ по урану». В нём указывалось: «Обязать Академию наук СССР возобновить исследования по использованию атомной энергии путём расщепления ядра урана и представить доклад о возможности создания урановой бомбы или уранового топлива».

Через семь лет СССР взорвал свою первую атомную бомбу. Многие обнинцы убеждены в том, что город имел к созданию ядерного оружия самое непосредственное отношение. Это заблуждение. Единственное что здесь было по этой теме: в 50-е годы под руководством Дмитрия Блохинцева велись теоретические расчёты одного из типов термоядерного заряда. Но и называть Обнинск «городом мирного атома» тоже не совсем честно.

Для чего построили наш город  

Лабораторию «В» (так назвался ФЭИ в 1946-1960 гг.) создавали как реакторный институт. Ему ставилась задача разработать энергетический ядерный реактор, а точнее, «атомный котёл для подводной лодки».  

Первая в мире АЭС – побочный продукт военной программы. Её реактор АМ-1 изначально проектировался для флота, аббревиатура расшифровывалась «атом морской». Однако расчёты показали, что реактор получится слишком громоздким и слишком тяжёлым – лодка с ним не поплывет. Но не пропадать же добру, проект-то — вот он! Да и переименовывать реактор не надо, и АМ-1 стал «атомом мирным».

Реакторы с жидкими металлическими теплоносителями на быстрых и промежуточных нейтронах, которыми славен ФЭИ, в первую очередь разрабатывались для атомных подводных лодок. Первая советская субмарина с реактором такого типа К-27 подняла военно-морской флаг СССР  1 апреля 1962 года. 

В 70-е годы в строй вступили семь АПЛ проекта 705(к) «Лира» — их реакторы тоже охлаждались жидким металлом (сплавом свинец-висмут). И это тоже разработка ФЭИ, которой институт гордится по сей день.

В 70-80-е годы в космос летали спутники-разведчики с энергетической установкой, в которой происходило прямое преобразование ядерной энергии в электрическую. Их придумали в Обнинске. А сколько ещё было невоплощенных идей! Ракета с ядерным двигателем, атомный самолет… 

Два слова о памятнике

На «главном обнинском перекрёстке» – Треугольной площади — установлен памятник  «Первопроходцам ядерной энергетики», единственный в своем роде не только в стране, но и в мире.

Инициатор его создания — замечательный обнинский краевед Владимир Александрович Тарасов (1939-2021). Он долго работал в ФЭИ, был причастен к разработкам реакторов для космических кораблей.

Администрация института и городская власть поддержали предложение краеведа, был объявлен конкурс на лучший проект. В нем победили скульпторы из Зеленограда Владимир Сапрыкин и Алексей Дубин. Кстати, в Обнинске установлена ещё одна их работа – скульптура Кота Учёного у Дома учёных.

Однако первоначальный проект памятника первопроходцам атомной энергетики выглядел иначе. Мужчина на переднем плане держал над головой обеими руками нечто похожее на баскетбольный мяч и стоял в такой позе, будто собирается сделать бросок этим мячом. Чтобы не смешить горожан, скульпторов попросили доработать проект, и они его значительно изменили.

Памятник открыли 14 июля 2016 года. На мероприятие приехал руководивший в то время «Росатомом» Сергей Кириенко. Большинству обнинцев новый памятник понравился. По крайней мере, никакого обидного народного прозвища у  него нет.

Его символика проста. Пятиметровый стальной шар, вокруг него вращаются три электрона – это условная модель атома лития. Ядро атома расколото, а из него выходит молодой экспериментатор с высоко поднятой рукой. На ладони – шарик, символ ядра гелия. Когда ядро лития расщепляют, оно распадается на два ядра гелия.  Одно из  них – на ладони учёного. Разумеется, в буквальном смысле это воспринимать не нужно. Это символы, не более того.

Подвиг Лейпунского

Самый знаменитый физик-ядерщик, работавший в Обнинске, Александр Ильич Лейпунский прославился ещё до войны. Он в 1932 году в Харьковском физико-техническом институте первым в СССР и вторым в мире расщепил ядро лития. Получается, что обнинский памятник в какой-то мере посвящён тому событию.

Главным же делом жизни Лейпунского стали реакторы на быстрых нейтронах. Эту «систему» он теоретически обосновал в середине 40-х годов. Идея была очень заманчивой: расчёты показывали, что в результате цепной реакции на «выходе» получится раза в полтора больше ядерного топлива, чем на «входе».  Поэтому в мире такие реакторы называют «бридерами» (размножителями).

Первый в Европе экспериментальный реактор на быстрых нейтронах БН-2 запустили в Обнинске в январе 1956 года. За ним последовали БР-5, БР-10. На них опробовали  различные режимы эксплуатации и виды топлива. Это позволило в 1972 году запустить первый в мире промышленный реактор на быстрых нейтронах БН-350 в городе Шевченко (теперь Актау). Сейчас во всём мире есть только два работающих быстрых реактора. Оба в России на Белоярской АЭС. В других странах не смогли построить промышленные быстрые реакторы. По разным причинам. В том числе из-за невероятной их технологической сложности. А наш ФЭИ – мировой лидер в их разработке.

Лейпунского в 1963 году наградили званием Героя социалистического труда. Но вовсе не за «мирный атом». Его отметили за реакторы атомной подводной лодки К-27. Благодаря мощной и компактной энергетической установке подводный корабль установил несколько мировых рекордов – скорости, дальности автономного плавания и других.

Трагедии

Новые дороги гладкими не бывают. На К-27 в 1968 году произошла тяжёлая радиационная авария – девять человек погибли, десятки перенесли острую лучевую болезнь. У Александра Ильича Лейпунского из-за этой трагедии случился очередной инфаркт.

Были ли атомные аварии в Обнинске? Да, и не одна. Но без жертв, никто не погиб. Самая известная из них произошла поздним вечером 11 марта 1954 года. Тогда несколько учёных во главе с Лейпунским решили провести необходимый эксперимент на критической сборке – прототипе реактора на промежуточных нейтронах.

«Спешка была невероятная, — рассказывает ветеран института, профессор Георгий Ильич Тошинский. – Она обуславливалась холодной войной, американцы только что спустили на воду свою первую атомную лодку, а у нас ещё для своей реактор не разработан. Подгоняли с самого верха, из ЦК».

Во время эксперимента над небольшой активной зоной стали опускать специальным устройством массивную стальную крышку 20 см толщины. И когда оставался небольшой зазор, он вдруг засиял голубым светом. Все поняли, что случилось – мгновенный разгон нейтронов, мощность установки многократно возросла!

— Ближе всех к установке находился Александр Малышев, – рассказывает Тошинский.  Все бросились вон из здания, а он задержался, стал механизмом поднимать стальную крышку. Хотя это не сыграло никакой роли, цепная реакция уже не шла.

Считается, что Малышев тем самым совершил подвиг. В стрессовой ситуации нет времени на раздумья. Опускал крышку – случился разгон. Значит, обратное действие надо сделать, но оно уже было бесполезно.

Всех экспериментаторов сразу же отвезли в Москву, в институт биофизики, там их лечили от лучевой болезни. Больше всех пострадал Малышев – сильный лучевой удар пришёлся на его правую руку, её пришлось частично ампутировать.

Он вернулся к работе. Но уже в теоретический отдел. «Он прекрасно работал, — вспоминает Георгий Ильич. – Анализировал экспериментальные данные. Был членом авторского коллектива книги «Ядерные константы для реакторов на тепловых нейтронах».

После аварии Александр Малышев женился, родилась дочь. Но прожил он недолго, умер  41-летним в 1968 году.    

Известно, что всего на экспериментальных стендах в ФЭИ было пять радиационных аварий. Но никаких подробностей о них найти не удалось.

А. Собачкин          

архивные фото предоставлены Музеем истории г.Обнинска