Недавно в газете «Обнинск» вышел очерк об одном из самых известных обнинских диссидентов Валерии Павличуке. Он умер 30-летним в 1968 году. Присутствовать на его похоронах негласно запрещалось, особенно членам партии. Но сотни человек пришли проститься с Павлинчуком. Этот факт использовался потом как повод для расправы.

Валерия Павлинчука похоронили третьего августа 1968 года, в субботу. Участников похорон власть начала карать не сразу, воскресенье и у неё выходной. А пятого августа, в понедельник, состоялось заседание бюро горкома КПСС, куда вызвали тех, кому на похоронах быть не полагалось – членов городского комитета партии: научного сотрудника ФЭИ, кандидата наук Георгия Тошинского, доцента филиала МИФИ, кандидата наук Романа Левиту и главного редактора городской газеты «Вперёд» Михаила Лохвицкого.

Почему начали с них? Логика простая – они члены горкома, «бойцы передового отряда строителей коммунизма». А пришли хоронить «отщепенца». С точки зрения властей, нехорошо.

Покаялся и простили

–- Я не мог не пойти на похороны, — рассказывал мне  Георгий Ильич Тошинский. – Иначе перестал бы уважать себя. Понимал, что рискую. Не жизнью конечно, но карьерой. И всё равно проводил гроб до могилы. Чтобы не было потом стыдно.

Тошинский на заседании бюро под угрюмым взглядом первого секретаря горкома Ивана Новикова письменно покаялся: признал свою ошибку, обещал впредь не допускать антисоветских поступков. Его наказали: объявили строгий выговор, а в институте понизили на несколько должностей. Спустя десятилетия Георгий Ильич объяснил своё раскаяние словами поэта: «Он знал, что вертится земля, но у него была семья».

Сейчас доктор наук, профессор Тошинский (в возрасте за 90!)  продолжает работать в ФЭИ – продвигает идею строительства гражданских реакторов с теплоносителем свинец-висмут, каких в мире ещё нет.

Вон из города!

А вот другие два члена горкома КПСС — Роман Левита и Михаил Лохвицкий — каяться не стали.

Роман Яковлевич Левита (1929-2003), окончив школу на Украине с золотой медалью, поступил на экономический факультет Киевского университета. Вскоре — в 1949 году его оттуда отчислили по политическим мотивам, обвинив в космополитизме, еврейском буржуазном национализме, умалении значения и приоритета советской науки, а ещё в зазнайстве. На удивление — при этом ему удалось сохранить статус кандидата в члены КПСС и через три года вступить-таки в партию, без членства в которой ни о какой карьере в СССР не могло быть и речи.

В 1951-м он поселится в Калуге, где через несколько лет станет главным редактором Калужского книжного издательства. Он один из отцов скандального альманаха «Тарусские страницы», вышедшего в 1961 году. Тогда успели напечатать треть тиража,  и последовал разгром. Партийным начальникам не понравился слишком вольный тон альманаха. Первый секретарь обкома Андрей Кандрёнков приказал  снять Романа Левиту с работы. Но, как не странно, партийный билет ему оставили.

Левита переезжает в Обнинск. Ему помог устроиться редактор городской газеты Михаил Лохвицкий, они дружили. Роман Яковлевич работает доцентом в филиале МИФИ, преподает экономику. «Он был любимцем студентов, изумительным лектором и вскорости его заметило руководство горкома партии»,- вспоминает его друг Валерий Нозик.

Левита становится членом горкома КПСС, участвует в работе общественной организации «Дом учёных», знакомится с Павлинчуком. Роман Яковлевич старше, но это не мешает им дружить. Они обсуждают, кого позвать в гости на выступление перед учёными, читают самиздат и надеются, особо этого не скрывая,  на демократические реформы в стране.

Когда Валерий Павлинчук умер, Роман Левита сильно переживал. И для не него не стоял вопрос, идти на похороны или не идти. Каяться в «проступке» тоже не стал. За это его опять лишили работы и на этот раз исключили из партии.

Казалось бы, первому секретарю обкома Андрею Кандрёнкову на этом можно было успокоиться. Но нет, не таков был Андрей Андреевич. Узнав, что Левита устроился в московский институт конкретных социологических исследований, потребовал от его руководства уволить нового сотрудника. И, как член ЦК КПСС, своего добился – отомстил.

Однако Роман Яковлевич не пропал. У него были обширные дружеские связи, и друзья помогли. Он с 1972-го по 1991 год работал в различных экономических институтах, разрабатывая автоматические системы управления для министерств и крупных предприятий. На склоне лет написал учебник для вузов «История экономических учений».  

Сын за отца

Михаил Юрьевич Лохвицкий (1922 – 1089) работал  главным редактором обнинской газеты «Вперед» всего три года – с 1965-го по 1968-й.  Его, известного писателя, пригласили в Обнинск для «усиления кадров местной печати». И Лохвицкий с задачей справился —  вывел «Впередку» в число лучших провинциальных газет СССР – остроумную, веселую, с отточенным хорошим русским языком. Одна незадача – человек слишком уж независимый, вольных взглядов. А ещё, о ужас! — читает самиздат.

Особо невзлюбил Лохвицкого второй секретарь горкома Станислав Николаевич Копылов. Действовал изощренно: чтобы набрать побольше очков против газетного редактора, стал искать компромат на его сына Юрия, в тот момент десятиклассника школы №3. Это было не особенно трудно. Во-первых, вольнолюбивый Юра сам подавал поводы, а, во-вторых, жена партийного босса работала в той же школе. «Копылова стабильно мне ставила двойки за контрольные, — вспоминает Юрий Лохвицкий. – А её сын пересказывал дома все наши «крамольные» беседы. И вот, наконец, Копыловой «сверкнула звезда». Учительница литературы принесла в учительскую стопку сочинений и вздохнула: «Опять Лохвицкий написал». На следующий день сочинение было в горкоме, а чуть позже – в калужском обкоме». Что же он там такого страшного написал? Одну фразу: «Чацкий пострадал за правду, которую никогда не любили, не любят и теперь». За это парня исключили из комсомола! В то время это была «чёрная метка». Как вспоминает Юрий Лохвицкий, в августе 1968-го он хорошо сдал приёмные экзамены в калужский пединститут, у него было больше баллов, чем нужно для поступления. Но его, как неблагонадежного, не приняли. Похороны Павлинчука и приёмные экзамены совпали по времени. Главной же мишенью, понятно, был отец – Михаил Лохвицкий.

Ему предложили покаяться, он отказался, не чувствовал за собой никакой вины.

 — Зачем вы всё-таки пошли на похороны Павлинчука?  — спросил его один из местных партийных лидеров.

 – Я так воспитан. Я и на ваши похороны обязательно приду, — ответил Михаил Лохвицкий.

В итоге – исключение из партии и увольнение с работы.

Семья из Обнинска переехала в Тбилиси, в город детства Михаила Лохвицкого. Его друг Эдуард Шеварнадзе, в тот момент министр внутренних дел Грузии, спросил:

— Миша, за что тебя исключили из партии?

— Друга похоронил.

— Они там что, в России, совсем ошалели?!

Михаил Юрьевич довольно скоро восстановился в партии, а в 70-е годы написал свой главный роман «Громовый гул» — о сопротивлении адыгов (черкесов) русскому завоеванию в XIX веке. Дед Лохвицкого, адыг, подростком был свидетелем той войны. После гибели родителей, его усыновил  русский офицер, дав ему фамилию крёстного отца. Книга, тяжело проходившая цензуру, выдержала потом несколько изданий.

***

Тогда принудили к увольнению десятки человек. В том числе выдающегося генетика Николая Владимировича Тимофеева-Ресовского. Вслед за ним лишился директорского поста руководитель Института медрадиологии Георгий Артемьевич Зедгенидзе. Самому суровому наказанию подвергли сотрудника ИМР Жореса Александровича Медведева – его в 1970 году объявили сумасшедшим и насильно увезли в калужскую психлечебницу. Но заступничество мирового научного сообщества и известных советских писателей спасло его. Ещё пострадали за вольнодумство несколько сотрудников других институтов. В ФЭИ, например, тогда закрыли по этой причине целый отдел – теоретический.

Причём судебных процессов за инакомыслие в Обнинске не было. Шестидесятые годы – всё-таки не тридцатые, это «вегетарианские» времена.

Тем не менее, 1968-й – год коренного перелома в Обнинске, своеобразное эхо чехословацких событий. Тогда советские танки раздавили «пражскую весну». Но в городе науки всё внешне происходило тихо, и в этой тишине руководящие товарищи переломали десятки судеб, чтобы у остальных не появлялось никаких крамольных мыслей. Обнинск после этого перелома стал обычным советским городом – дух свободомыслия из него исчез.

А.Собачкин