Анна Охрямкина – мама четверых детей. Она очень удивилась, когда узнала, что про неё собираются написать в газете. Ведь в газетах обычно пишут про известных людей – учёных, политиков, бизнесменов. Анна считает себя человеком вполне обычным. «Вы лучше напишите про Катю – это моя младшая, а я просто вырастила это чудо…».

Студия современной хореографии «Пластика»

Анна старалась развивать таланты своих сыновей и дочерей. Все они с детства ходили в разные кружки. Занимались шахматами, английским, развивающими играми, плаванием, дизайном, танцами, балетом.

— Я старалась развить все их таланты, чтобы они смогли выбрать, что им больше по душе. И эти кружки помогли им определиться с профессиями. Настя, моя старшая дочь – дизайнер, окончила художественную академию имени Строганова. Сейчас она в декрете, воспитывает сына Леона. Младший сын Денис учится на историка, видит своё будущее в политике. Старший сын Стёпа руководит танцевальным коллективом по брейк-дансу и хип-хопу. Младшая дочь Катя стала хореографом, у неё тоже свой танцевальный коллектив, – рассказывает Анна.

С профессией Катя определилась ещё в девять лет. В семье сохранился рисунок, сделанный ею на уроке ИЗО. Задание было – нарисовать свою будущую профессию. Катя нарисовала сцену и написала: руководитель коллектива. С трёх лет Катя занималась в театре балета «Подснежник».

— С самого раннего детства передо мной всегда был руководитель театра балета, человек-кумир, на которого мне хотелось быть похожей. Я говорила себе: хочу быть, как Елена Львовна Дерябина, — вспоминает она.

Свою первую студию Катя открыла в подвальном помещении, набрала туда малышек трёх-пяти лет. Сейчас эти девочки уже работают в концертной группе. Катин старший брат Стёпа в это время уже руководил танцевальной студией. Он тоже искал комфортное помещение для занятий. Брат и сестра решили объединить усилия. Два танцевальных коллектива – Катина «Пластика» и Стёпин Art Hall теперь существуют на одной территории, проводят совместные праздники и летние лагеря. Для занятий арендовали помещение на Белкинской, 38.

— Помещения до этого у нас были маленькие, и многим желающим заниматься современными танцами приходилось отказывать. Когда мы стали выезжать на конкурсы, то поняли, что для репетиций нужен большой зал. Ведь наш танцевальный зал и сценическое пространство были совершенно разные по метражу. Детям было очень сложно ориентироваться. Сейчас им гораздо проще. К тому же, родители и их дети, могут выбрать танцевальное направление: либо модерн, джаз, контемп – это у меня, либо хип-хоп, брейк, данс-холл – это у Стёпы. Многие дочку водят в один коллектив, а сына – в другой, и оба они в одном помещении, очень удобно, – с радостью отмечает Катя.

Анна работает в студии «Пластика» администратором. И с удовольствием танцует там бачату. Она и сама в детстве увлекалась танцами. Ей также хотелось рисовать, играть на фортепиано. Но у родителей не было возможности водить её на кружки. Поэтому она, когда выросла и сама стала четырежды мамой, очень старалась дать детям то, чего не получила сама. После того, как свои дети выросли, работала няней:

— Дети меня любят. Наверно, чувствуют, что и я их тоже люблю. Родители мне охотно их доверяли. А благодаря Стёпе и Кате у меня сейчас совсем новая интересная работа, так что они в итоге изменили мою жизнь.

Семья глухонемых

Анна себя полностью реализовать не смогла, так как её родители были глухонемыми, и она росла в интернате. На выходные приходила домой. В интернате были две категории детей: дети неблагополучных родителей и дети родителей, ограниченных в средствах. Анна с братьями и сестрой входила во вторую категорию.

— Наши родители были глухонемыми. У глухонемых очень маленький выбор, где работать. Они работают обычно швеями и столярами-плотниками, если им удаётся устроиться по этим специальностям у себя по месту жительства. Или они идут в сферу обслуживания: дворники, уборщицы, горничные, озеленение и т.п. То есть, работа у них низкооплачиваемая.

Но Анна уверена, что с интернатом ей повезло. Ведь если бы она жила с родителями, то её возможности были бы ещё более ограничены. Родители бы не смогли проверять уроки, контролировать учёбу. А там был режим, организация, контроль. Поэтому она считает, что образование на уровне средней школы получила хорошее. После школы Анна выучилась на медсестру. А всего в семье было тоже четверо детей.

— У глухонемых редко бывает много детей. Обычно у них один или два ребенка, как и у всех. Просто мама, наверно, любила детей. И нас у неё было четверо. Я, мои два брата и сестра – слышащие, поскольку наши родители потеряли слух по болезни в очень раннем детстве. Во время Великой Отечественной войны мой отец чуть не погиб. Он, будучи малышом, перенёс менингит и потерял слух. Фашисты хотели его расстрелять, так как инвалидов они уничтожали, чтобы они не портили генофонд. Благодаря мужеству и смелости моей бабушки отец остался жив.

Мама Анны, Екатерина Фёдоровна, родилась в Воронежской области, на хуторе. Она заболела в маленьком возрасте. Тогда шла война, и медицинскую помощь получить было негде. Мама получила осложнение на уши и оглохла. Дальше была школа-интернат для глухонемых, а потом она уехала учиться на швею в Нальчик, далеко от своего дома. Отец Анны, Лев Николаевич, родился в Малоярославецком районе, потом учился на столяра-плотника в Калуге. Познакомились её родители в Нальчике, когда отец поехал туда отдыхать.

— Иногда дети ощущают неловкость в связи с тем, что у них родители – инвалиды. У меня этого не было. У нас, детей глухонемых, не было проблем с социализацией – в детсаду, в школе и на работе. Наоборот, мы рано становились самостоятельными и мудрыми. Мы были только ограничены материально, поскольку глухонемые не оканчивают вузов и не могут иметь высокооплачиваемую профессию, – объясняет Анна.

Родители не смогли себя реализовать, но передали детям свои таланты

Анна очень жизнерадостный человек, она всегда улыбается. Говорит, что улыбка – это у неё от мамы. И считает, что её мама могла бы стать актрисой театра мимики и жеста, потому что у неё очень живая мимика. А её папа любил рисовать. Он нигде не учился, потому что художественных школ для глухонемых нет. Но он брал мольберт, масляные краски, кисти, шёл на улицу и рисовал.

— Возможно, его рисунки – не шедевры, но они сделаны с душой. У него был вкус, он мог передать цвет и настроение.  И я папины рисунки храню и ценю. Возможности себя реализовать у моих родителей, к сожалению, не было. Но они передали свои таланты нам, своим детям. У меня никогда не было никаких комплексов относительно моих родителей, от того, что они не такие, как все. Наоборот, я всегда думала, что мне посчастливилось родиться в такой семье. И я очень рада, что мои дети смогли добиться большего.

Е.Ершова