День Победы

В наши дни много говорят и пишут о том, как важно сохранять память о Великой Отечественной войне, о её героях, боях и победах. И это, конечно, правильно. Вот только на деле иногда выходит совсем не так, как на словах…

Рассказывать или нет?

— Вот уже лет десять, как нас перестали приглашать в школы и в другие учебные заведения. А если и приглашают, то только для того, чтобы показать концерт. Нам сказали, что родители против того, чтобы их дети получали такую травмирующую информацию, — сетует Валентина Яковлевна Демьянова, член Совета обнинского отделения общественной организации «Малолетние узники фашистских концлагерей».

Стремление родителей, особенно мам, оградить своих детей от всего страшного и грустного, в принципе, понятно. Кто же, как не мама, об этом позаботится. Но возникает вопрос: если такие же дети смогли пройти через страшные испытания, то почему нынешние дети не могут хотя бы послушать об этом?

Конечно, речь идёт не о малышах, и, может даже не о среднем возрасте. Но уж психика старшеклассников вполне может справиться с такой информацией. Тем более что это не страшилки из интернета, а наша история, написанная кровью советских людей!

Валентина Яковлевна говорит, что своим детям она рассказывала о тех ужасах, через которые прошла её семья. Но мне она призналась, что её мама была против того, чтобы девочка знала об этих ужасах. «Если что-то помнит – пусть, а напоминать не надо», — так считала мама.

Мама есть мама! Но сама Валентина Демьянова думает иначе. И хотя во время войны она была очень маленькой девочкой, но потом от родных узнала всё об этой странице своей биографии.

«Депортировать всё население непокорных областей»

Через горнило фашистских концлагерей семья Валентины Яковлевны (тогда Амелькиной) прошла почти в полном составе – мать и трое детей (девочка-подросток и двое малышей). Отец во время войны работал по мобилизации на железной дороге, а самый старший брат, который учился в Людиновском училище, был эвакуирован в Новосибирскую область.

Потом он убежал на фронт, где и погиб. Единственный из семьи. Остальные все остались живы. Но это не значит, что их участь оказалась лёгкой.

Семья Амелькиных жила в селе Ивот Брянской области. Во время войны это был центр партизанского движения. Партизаны очень сильно вредили немцам, и те предпринимали ответные меры – проводили карательные операции, в ходе которых сжигали целые деревни вместе с жителями.

В доме Амелькиных во время оккупации два года «квартировали» немецкие офицеры. А в 1943-м, когда фронт начал приближаться, немцы ушли, угнав с собой всё население поселка.

— Мы тогда не знали, что Гитлер дал приказ своей армии при отступлении депортировать всё население непокорных областей – Брянской, Смоленской, Орловской. И девятого сентября к нам утром ворвались автоматчики и выгнали нас из дома, ничего не разрешив взять собой. Мама успела схватить лишь маленькую икону Божьей Матери Троеручицы. Этот святой образ прошёл с нами всю войну, все лагеря, и ни при каких обысках икону у нас не отбирали, — говорит Валентина Яковлевна.

Дом Амелькиных фашисты сожгли, как и всю улицу посёлка. А люди, выстроенные в колонны, глядели на полыхающий огонь и думали, что им уже некуда возвращаться, да и вряд ли это удастся…

Праздник в концлагере

Так начался долгий путь, крестный путь семьи Валентины Яковлевны и многих-многих советских людей. Он длился восемь месяцев. Люди шли пешком, ехали на подводах, в товарных вагонах и на открытых платформах под дождём и снегом. Жили в сараях, и постоянно опасались, что немцы могут передумать и сжечь людей вместе с постройками.

На советской территории колонны и поезда по дороге обстреливали партизаны. Железнодорожные пути часто оказывались взорванными, и пленных выгоняли разгребать завалы и чинить пути.

Много было страшного, тяжёлого и просто невыносимого. Но были и трогательные моменты.

— В одном из лагерей мы оказались под новый год. И женщины упросили охранников устроить праздник для детишек, которых в лагере было много. Нам тогда выдали тонкие серые одеяла, чтобы постелить их на деревянные нары. И две женщины с их помощью изобразили… слона! «Задняя» женщина рукой изображала хвост, углы одеяла завязали, чтобы получились уши, а «передняя» женщина (а это была моя мама) рукой изображала хобот. И в этом «хоботе» она прятала небольшую спринцовку, из которой брызгала водой. И нечаянно попала на охранника. Все замерли, но он только рассмеялся. А на слоне ехала девочка в чудом сохранившемся нарядном платье. Вот такое нам устроили представление первого января 1944 года, — улыбается Валентина Демьянова, которой на том «утреннике» было четыре года.

А самое удивительное, что уже в девяностые годы Валентина Яковлевна, оформляя документы в Брянской области, в какой-то «бюрократической» очереди случайно встретила ту самую девочку, которая каталась на «слоне». Ещё до депортации они были соседями в селе Ивот.

Морковку — за кровь…

А завершился крестный путь семьи Амелькиных 30 апреля 1944 года в немецком городе Вендлинген, в лагере Штайнвег. Там они пробыли ещё год.

Каким-то чудом вся семья выжила. Возможно, помогла икона Богородицы, но, скорее всего, их спасла мудрость мамы. Она строго-настрого наказала брату Юре, который был старше Валентины всего на два года, не отходить от сестры ни на шаг и по возможности защищать и оберегать её.

И он не отходил. И постарался оказаться рядом, даже когда голубоглазую и белокурую Валентину отобрали в группу детей, у которых брали кровь…

— Мой брат Юра спустя много лет говорил: «Мне эти кровавые шприцы по ночам до сих пор снятся!». А я этого почти не помню. Но зато помню, что в бараке, где брали кровь, с нами находилась наша «дойче мутти» — «немецкая мамочка». Она всегда ходила с плеткой и частенько пускала её в ход, — вспоминает Валентина Яковлевна.

Кровь у детей брали часто. А на мой вопрос, поддерживали ли как-то их силы, может, кормили хотя бы получше, чем остальных, Валентина Демьянова ответила: «Говорят, морковку давали…». И от смерти детей спасло только то, что это уже был апрель 1945 года, и уже близко было освобождение.

Долгий путь домой

Валентина Демьянова мало что помнит из той страшной «эпопеи». Детская психика сохранила только самые яркие воспоминания. Например, буханку хлеба, которую ещё дома подарил им квартировавший у них немецкий офицер. Она была завернута в целлофан – невиданный детьми из Брянского села, а потому казавшийся чем-то чудесным!

А ещё Валентина Демьянова помнит, как их освобождали из лагеря:

— Наш лагерь освобождали американцы, и они оказались чернокожими! Мы впервые видели таких людей. И до сих пор я помню их лица: курчавые волосы, темная кожа, белозубые улыбки и очень грустные глаза… Возможно, от того, что они увидели в нашем концлагере…

Американцы забрали девочку в свой госпиталь, там её подкормили и подлечили. И начался ещё один путь – на этот раз домой. Он тоже был долгим, потому что пришлось задержаться в лагерях фильтрационных, где всех освобождённых проверяли – не шпионы ли они, кто что делал и как себя вёл во время войны.

После войны Валентина Демьянова мечтала стать учителем русского языка и литературы, но мама болела, и пришлось идти в индустриальный техникум, чтобы быстрее получить профессию. Так девушка стала технологом стекла. Для Дятьковского района Брянской области стекольное дело было традиционным — с 18 века.

А в 1965 году Валентина Яковлевна попала в Обнинск, вместе с мужем, который был её коллегой. Родила двоих сыновей. Сегодня у неё четыре внука и столько же правнуков. Но это, как говорится, уже совсем другая история.

…На медали, которая есть у всех бывших малолетних узников концлагерей, написано «Непокорённые». И это лучшая характеристика для многих сотен тысяч людей, прошедших через ад той страшной войны…

В.Смазнова