Отец Алексей Поляков, настоятель храма в Белкине – отличный священник. В том смысле, что отличается от других, даже бородка у него маленькая, «арамисовская».

 «В хорошем смысле слова, я либерал, — говорит он. – На мой взгляд, либерализм не противоречит консерватизму. Церковь консервативна, но это не застывший организм, живой. «Где дух Господень, там свобода», — сказано в Писании».

«Назвали бы экстремистом»

Алексей Поляков – коренной москвич, его детство пришлось на 70-е годы. Семья, как и большинство в те годы, неверующая. Отец, специалист по экономике Китая, работал в Институте Дальнего Востока.  «А бабушка набожной была, ходила в церковь, — вспоминает отец Алексей. – Возможно, она меня тайно крестила, я не знаю. В 14 лет я принял крещение сам, никого не спросив». На дворе стоял 1975 год…

Почему он в то глухое атеистическое время обратился к религии? «Я не могу объяснить, откуда что взялось, — говорит он. – Просто у меня в душе появилось переживание присутствия Бога». Религиозная литература отсутствовала, зато легко можно было купить атеистические брошюры, что он и делал – в них цитировалось Евангелие, так он и постигал Слово. А ещё слушал западные религиозные радиостанции. Их глушили, но сквозь треск они порой прорывались. И дело дошло до того, что Алексей с приятелем начал писать от руки листовки: «Из пучин бушующих волн житейского моря Христос сегодня вас зовет прийти к нему и в нём найти спасение, покой и мир душе своей». Листовки клеили на столбы, а одну всучили в руки женщине, на чем и погорели. Она обратилась в милицию и юных пропагандистов веры нашли быстро.

Всё обошлось беседой с директором школы в присутствии родителей. Мальчикам показали статью Уголовного кодекса «Антисоветская агитация и пропаганда», под которую они по возрасту не попадали. С них взяли слово больше «не безобразничать». «А сейчас бы нас за антигосударственную деятельность назвали бы экстремистами», — смеётся отец Алексей.

Пионером он был, но в комсомол вступать отказался из принципа. И в армии был единственным не членом ВЛКСМ в части. Служил, между прочим, в Германии. Туда отправляли самых достойных и надёжных. Видимо, не доглядели. Полякова особо не утруждали службой. Он, водитель по штату, больше занимался рисованием транспарантов и боевых листков, и ещё играл на ударных в вокально-инструментальном ансамбле. А самое главное для него – глушилки на территории ГДР не работали, и он мог свободно слушать «голоса».

За что отца Алексея отстраняли от служения

Отслужив в армии, твердо решил принять сан. Однако в советской Москве не то что в священники, в церковные сторожа пробиться было трудно. Но он пробился. Стал сторожем Патриаршего собора. Ему посоветовали: езжай из Москвы в какую-нибудь область, там рукоположат. Выбрал Калужскую епархию, приехал к епископу Иллиану в Оптину Пустынь. Побеседовали.  И тот через год предложил ему стать настоятелем храма в Спас-Загорье. Было тогда отцу Алексею 28 лет. «Прекрасное время! – вспоминает он. – Летом приезжали друзья из Москвы. Среди них – норвежцы, американцы. Купались в Протве, катались на велосипедах, играли в футбол. Молодость!»

В 1991 году он получил назначение в Белкино, фактически в Обнинск. На тот момент это был единственный храм в городе, а отец Алексей – единственный священник.  Городская власть ему даже квартиру дала вне очереди. Народ плотно набивался в храм на церковные службы – интерес к религии в перестроечные годы был велик.

Вскоре в Обнинске появились и другие храмы, новые священники. Возникла конкуренция, и отца Алексея в конце 90-х решением епархиального суда отстранили от служения.

— Я провинился в том, что старался служить согласно смыслу и духу. Не как сложилась традиция, а как было изначально, — комментирует священник.

— А вы точно знаете как?

— Это зафиксировано в старинных книгах. Двадцать лет назад существовало некое недопонимание, но сейчас есть распоряжение Московской патриархии, что так служить можно. Просто я шёл быстрее, чем вся система в целом. Я уже тогда читал Евангелие лицом к народу, русифицировал некоторые слова и выражения, старался, чтобы богослужение было ясным и в нём участвовали прихожане. В этом меня обвиняли.

— Но вас простили?

— Я был отстранён всего неделю. После моего разговора с владыкой Климентом он отменил решение суда.

— Такое ощущение, что у вас в Москве есть серьёзный заступник.

— Да, есть. Митрополит Алексей. Он жил при Иване Калите. Его мощи покоятся в Елоховской церкви.

— А церковные награды у вас есть?

— Да, мне дано право ношения креста с украшениями. Через год после награждения я купил недорогой крест за 20 тысяч рублей. Но ношу его редко, предпочитаю обычный, железный.

Хачкар

На храмовой территории белкинской церкви стоит хачкар – большой вертикальный камень с вырезанным крестом – в память жертв геноцида армян 1915 года. В Обнинске армянская диаспора немаленькая, и то, что у церкви установили хачкар, не удивительно. Удивительно, что инициатива исходила от отца Алексея: «Армян много, а перекреститься им негде. РПЦ не очень хорошо относится к Армянской церкви, считая её еретической, но это миф – догматически они от нас ничем не отличаются. Должно же быть место и для них, чтобы было, где свечку поставить».

Отец Алексей не делит людей по национальности. В белкинском храме рядом с армянами стоят и обрусевшие азербайджанцы – никакой вражды между ними нет, все люди – божьи. «Я хочу сделать в храме уголок для грузин и повесить там икону святой Нино, — делится планами священник. – Хочу на День независимости Грузии пригласить грузинского священника и певчих. Они же тоже братья по вере, а своего места для молитвы у них нет».

Крепя дружбу народов и воспитывая в пастве толерантность, отец Алексей лет двадцать подряд организовывал молодёжные паломнические поездки в Европу. Где только не побывали – от Польши до Португалии. В Лиссабоне участвовали в Европейской встрече христианской молодёжи. Совместная молитва 20 тысяч человек разных конфессий – это сильно.

— Быть священником – кайф?

— Мне нравится дело моей жизни. Есть свои плюсы и минусы. Когда я стал священником, через год мне жена сказала, что у меня появились барские замашки. Многие люди меняются, когда на тебя смотрят снизу вверх, называют батюшкой, целуют руку. Начинаешь чувствовать своё достоинство на пустом месте. Пузырь-то надувается. А большой плюс в том, что я свободный человек. Но есть ограничения. Я не могу ходить по городу в шортах. Не могу ходить пьяным. Хотя выпить мне не возбраняется. Помню – в Крыму иду с пляжа в плавках, волосы сосульками висят – и тут какие-то знакомые из Обнинска: батюшка, благослови! Господи, куда деваться-то!

— Жизнь удалась?

— Пока да. Грех жаловаться. Бог не в брёвнах, а в рёбрах. У нас есть община, молитвенное общение. Ожила воскресная школа – это дети той молодёжи, что по Европе ездила. А путешествовать надо обязательно – познавать своё место в мире.

А.Собачкин