Лев Усачёв торопился жить, торопился всё успеть. Его жизнь наполняла не только наука. Льва Николаевича в Обнинске знали как человека, увлечённого летающими тарелками, китайской медициной, заядлого автомобилиста, горного и водного лыжника, альпиниста, байдарочника. Все это в нём органично сочеталось.

Учёный

Лев Усачёв стал физиком-ядерщиком и случайно, и неслучайно. В 1943-м, окончив школу, он поступил в Московский автомеханический институт, но стать автомобильным инженером ему было не суждено – слишком хорошо учился. А таким отличникам мягко, но настойчиво предлагали перейти на физфак МГУ, чтобы вскоре влиться в атомный проект.

В МГУ преподавал Дмитрий Блохинцев, кадры для лаборатории «В» он отбирал лично. Усачёв оказался в «первом призыве» молодых выпускников 1948 года, которые должны были заменить в лаборатории немецких специалистов.

Человеку, далёкому от ядерной физики, трудно понять, в чём его величие как учёного. Он всю свою творческую жизнь занимался теорией реакторов на быстрых нейтронах, многое сделал «впервые в мире». Знаменит тем, что ввёл понятие «ценности» нейтрона, разработал «теорию возмущений», чем и вошёл в историю ядерной науки. Специалисты говорят, что вклад Усачёва велик, и его теоретические разработки никогда не потеряют актуальности. «Эти результаты теоретического труда поистине являются «жемчужиной» нейтронной физики и пользуются мировой известностью, на которую постоянно ссылаются и зарубежные авторы, — писал о Льве Усачёве Виктор Пупко. – Многие научные сотрудники, которым посчастливилось сотрудничать со Львом Николаевичем, испытали в своей работе огромное влияние его идей».

В 1960 году Усачёв вместе с коллегами по ФЭИ получил Ленинскую премию за разработку теории реакторов на быстрых нейтронах. Эта награда почти равна звезде Героя Социалистического Труда. Премия была даже предпочтительней – она имела значительную денежную составляющую. Ещё заметим, что в те годы советская физика находилась на самых передовых научных рубежах, недаром Ленинские премии тех лет по своему значению сравнивают с Нобелевскими.

Ещё одна великая заслуга Льва Усачёва — создание Центра ядерных данных. Они представляют собой измеренные вероятности различных физических взаимодействий с участием атомных ядер.  Этих данных — огромное множество и без них в ядерной физике – никуда.

Лев Усачёв добился международного обмена ядерными данными — мировая ядерная физика стала развиваться в кооперации, несмотря на идеологическое противостояние и холодную войну. Поначалу научные центры обменивались перфокартами, затем магнитными лентами. СССР тогда уже отставал от Америки в электронике, поэтому возникали сложности в обмене. В ФЭИ присылают бобины с лентами, а наши ЭВМ прочитать их не могут – стандарты не совпадают. Помучиться пришлось изрядно, «выбивая» из министерства необходимую вычислительную технику.

Грех

Лев Усачёв быстро рос и как учёный, и как администратор. В средине 60-х годов – он руководитель теоретического отдела ФЭИ.

Этот отдел, собравший светлые умы, стал «рассадником вольнодумства». С позиции нашего времени выглядело это вполне безобидно – учёные читали запрещённые книжки, обменивались мнениями о прочитанном. Никто и не помышлял о каких-то активных действиях: создании нелегальных организаций, проведении митингов или демонстраций.  В те годы в Обнинске работала невероятно популярная общественная организация «Дом учёных» Его активисты устраивали в ДК ФЭИ встречи с интересными людьми, как правило, с либеральным, антисталинским мировоззрением. Неформальным лидером обнинских вольнодумцев был молодой учёный Валерий Павлинчук.

В 1967 году Усачёв шёл на повышение – ему светила должность заведующего сектором. И, как пишет в своих воспоминаниях ветеран ФЭИ Валерий Нозик, Льва Николаевича вызвали в обком партии, где ему, как предполагает Нозик, задали вопрос: «А не почитывают ли у вас?»

Усачёв сознался. И понеслось… Он по требованию горкома всё изложил письменно. Известно, что сам Павлинчук эту бумагу читал и подпись видел.

Последствия известны. Павлинчук лишился работы, летом 1968-го он умер 30-летним… Усачёву «за недогляд» объявили выговор. Теоретический отдел ликвидировали.

Но, тем не менее, – улица Усачёва в Обнинске есть, а улицы Павлинчука нет. И вряд ли будет.

Увлекающаяся натура

Лев Николаевич отличался тем, что всё интересное хотел попробовать сам. Вот штрих к портрету. Выпала ему командировка в Сидней. Тот самый город со знаменитым на весь мир оперным театром. В кошельке остаётся 60 австралийских долларов, а назавтра уезжать. Усачёв размышляет: не попаду в театр, никогда себе не прощу. А денег – мало. И делает такой расчёт: на билет 50 долларов, на такси – 10. Завтра утром в отеле покормят. До аэропорта как-нибудь довезут, не оставят же здесь. В самолёте тоже покормят. Значит, в театр!  И свершилась мечта.

Усачёв добивался всего, что хотел. Первый в городе велосипед с моторчиком – у него. Потом – «Москвич», за ним — «Волга». Никому не позволял обогнать себя на шоссе. Гонки устраивал отчаянные. Да и вообще правилами движения пренебрегал. Зная за собой эту «слабость», в дорогу всегда надевал пиджак с лауреатским значком. Помогало не всегда, бывало, что принципиальный гаишник прокалывал талон в правах. Да и в аварии Лев Николаевич попадал время от времени – однажды его автомобиль вылетел с дороги и перевернулся. Каким-то чудом лихой водитель не пострадал.

А вот из-за страсти к альпинизму Лев Николаевич сильно пострадал, стал инвалидом. Дело было в 1969 году. Он участвовал в экспедиции на пик Ленина (7134 метра) на Памире. Это очень серьёзная высота даже для профессионала, однако, Усачёв отважился. Это не было безрассудством. У него имелся немалый опыт восхождений на вершины пониже. Ходил в горы студентом, а за год до памирской экспедиции потренировался — поднялся на Эльбрус (5642 метра).

В группе, поднимавшейся на пик Ленина, было семь человек. Когда до вершины оставалось 200 метров, внезапно собралась гроза, поднялся ураган. Только поставили две палатки, появилась шаровая молния – бьёт всех, Усачёва тоже. Все живы, но двое, получив от разряда травмы, наутро отправляются вниз. Остальные – наверх. Через несколько часов пик взят.  Погода же не думает улучшаться – сильно похолодало, ветер не утихает. За три дня удалось спуститься на километр. Устали страшно. И под вечер Усачёв провалился в трещину. Он упал неглубоко, на несколько метров. А как его оттуда достать? Помощь, немецкие альпинисты, пришла только через сутки. Тяжёлая спасательная операция прошла удачно – почерневшего от обморожения Усачёва вытащили из трещины. Он нашёл в себе силы спускаться до базового лагеря самостоятельно. А дальше – эвакуация вертолетом в Ош, оттуда – самолетом в Москву, в Центральный институт травматологии, а там — два месяца между жизнью и смертью.

Началась гангрена. Одну ногу отрезали почти до колена, на другой – часть ступни. На руках – частично ампутировали пальцы. Инвалид…

Казалось бы, активная жизнь кончилась. Теперь на работу – только на костылях. А о спорте можно забыть. Но у Льва Николаевича был сильный характер. Он перед очередной операцией спросил у хирурга: «А я смогу кататься на горных лыжах?» Мудрый доктор ответил: «Это зависит только от вас».

Протезы для ног ему изготовили в механических мастерских ФЭИ. Сделали хорошо. Усачёв заново научился ходить. Старался двигаться так, чтобы никто и не подозревал о его увечье. Стал на работу ходить пешком, а на территории института форсил – шёл по бордюру! А потом он снова встал на горные лыжи! Сначала на обнинской горнолыжке, потом отправился на Чегет. Много ли было в мировой истории горнолыжников с ампутированными ногами? Сейчас для инвалидов совсем другие возможности, чем в 70-е годы. А тогда, похоже, Усачёв был один такой.  Не сказать, что у него всё получалось. На спуске с Чегета он неудачно упал – сломал ногу.  Но потом, когда срослась, опять встал на горные лыжи!

Ещё Лев Николаевич увлекался китайской медициной, в частности акупунктурой. Раздобыл атлас биологически активных точек человека, разработал приборчик, который давал слабые импульсные токи и занялся врачеванием страждущих. Бывало, что помогало. Усачёву удавалось снимать приступы радикулита, зубную боль. Однажды произошла интересная история. Лев Николаевич приехал в министерство на совещание просить новую ЭВМ, нужную для Центра ядерных данных. А какой-то большой начальник, от которого зависело решение, сидел и мучился зубной болью. Усачёв предложил помощь и провёл сеанс электропунктуры – боль ушла. Повеселевший начальник распорядился: «Надо помочь обнинским товарищам!»

…Умер Усачёв от сердечного приступа,  возвращаясь домой, в подъезде. Было ему 57 лет.

А.Собачкин