Сегодня мы поговорим о книгах нон-фикшн, которые опосредованно обращают нас к  литературе художественной. Это очень увлекательно — узнавать, что стоит за тем или иным сюжетом, именем автора, перипетиями  его судьбы…

Иногда реальная жизнь оказывается ярче самой буйной авторской фантазии. Имя  Александра Сухово-Кобылина, малоизвестного автора самых популярных в России комедий, теперь практически забыто, три его знаменитые пьесы «Свадьба Кречинского», «Дело» и «Смерть Тарелкина» тоже оказались на периферии. А в 19 веке он опережал по популярности знаменитого драматурга Александра Островского! И никто не назвал бы его писателем-однодневкой, вспыхнувшим единожды и истощившим на это весь запас талантов. Отпрыск знаменитого рода, хваткий, блестяще образованный — все эти бонусы судьбы не спасли его от полного краха, причину которого объяснить невозможно.

В обеих столицах его хорошо знали, ценили и побаивались слишком независимого и горячего нрава.  Встретив в молодости хорошенькую француженку, мог ли он знать, что эта встреча сыграет роковую роль в его жизни? Начинавшаяся как банальная интрижка связь светского ловеласа с модисткой Луизой Деманш закончилась внезапно и страшно.  Мадемуазель Деманш была зверски убита на окраине Москвы зимней ночью. Одним из главных подозреваемых стал Сухово-Кобылин, хотя ни одной явной улики у суда не было, зато у многих были поводы свести счёты со строптивым светским львом. Слишком много влиятельных врагов было у язвительного молодого человека. Все разбирательства вылились одно из самых громких судебных дел 19 века. В своей книге «Драма снежной ночи» писатель Владимир Отрошенко скрупулезно исследует все перипетии судебного разбирательства. Но не это самое интересное в его книге. Вся эта очень сомнительная судебная канитель пробудила в Сухово-Кобылине талант блестящего драматурга, который выплеснул все свои оскорбленные чувства в трёх пьесах, бивших наотмашь, срывали все покровы с судейских тайн, открывая взорам неприглядную изнанку отечественного судопроизводства. Пережив несправедливые обвинения, сплетни, публичный позор,  Сухово-Кобылин никого не щадил. Он  стал гениальным мизантропом, для которого не существовало авторитетов, незыблемых истин: он говорил, что думает, в любой аудитории, и она, конечно же, этого не прощала.

Сложилась  парадоксальная ситуация: в театрах ставили его пьесы, после каждого спектакля звучали  получасовые овации, а самого автора игнорировали и критика, и театральные завсегдатаи обеих столиц.

Не довольствуясь только сочинительством, он строил  в своих имениях доходные заводы, без устали трудился в мастерских, под конец жизни начал создавать обширный философский труд – вся эта бешеная деятельность заменяла ему покой и счастье, которых  он лишился той зимней ночью, когда была убита Луиза Деманш. Всё спорилось, приносило огромные доходы,  но потом шло прахом:  умирали близкие люди,  его нигде не хотели признавать, а потом просто забыли. Пожар в имении уничтожил все его философские записки, разорились заводы,  в театрах рукоплескали актерам, не вспоминая имени драматурга. И умер он во Франции, куда уехал, из России, где его уже ничего не держало. За что с ним так обошлась судьба, в которой было очень много невыясненных вопросов, в том числе и самый главный: кто же все-таки убил мадемуазель Деманш? Нет ответа ни на один из них. Таким выводом заканчивается интереснейший роман-исследование Владимира Отрошенко.

Книга Сергея Белякова «Парижские мальчики в сталинской Москве» раскроет ещё одну страницу жизни Марины Цветаевой и в большей мере её сына Георгия после их возвращения из эмиграции. Самые горячие поклонники Марины Ивановны спотыкаются об её отношения с сыном, которого дома чаще звали Мур. В талантливой и очень непростой семье Марины Цветаевой и Сергея Эфрона выросли талантливые и очень непростые дети. После опубликования в начале двухтысячных дневников Георгия  Эфрона вокруг него сложился некий демонический  ореол. Не по годам серьезный, с острым аналитическим умом, амбициозный, холодный, циничный, порой просто безжалостный — таким он предстает на страницах своего дневника.

Сергей Беляков не столько проливает свет на малоизвестные  факты из жизни Георгия в советской России, сколько пытается воссоздать историко-культурный контекст эпохи, в которой прошли последние годы жизни сына Марины Цветаевой. Этому уделено так много внимания, что порой мельчайшие подробности советский жизни и быта начинают утомлять, размывая характер главного героя. Марине Ивановне в книге отведено немного  места. В эпицентре — Мур: его увлечения, привычки, привязанности. Сквозь все приметы эпохи и юношеские откровения Мура на первый план выходит одна мысль: Георгий Эфрон  гораздо больше традиционных представлений о нём. Он, конечно же, мог дойти до больших интеллектуальных высот, для этого у него было все! Но он мог бы и гораздо глубже раскрыться по-человечески. Вопреки ужасным предчувствиям измученной страхом матери он не пропал, беспомощный и неприспособленный к практической  жизни. Он сумел найти себя и во фронтовых буднях. Сквозь  пресловутый эгоцентризм  пробились ростки сострадания, философского принятия жизни, стоицизма, истоки которых, возможно, в кровных связях с замечательными кланами Цветаевых и Дурново.   Может быть, поэтому финал  книги оставляет ощущение светлой грусти, так неожиданно соединившейся с именем удивительного юноши, Георгия Эфрона.

Напоминаем, что все эти книги вы можете найти в Центральной библиотеке.

О.Онищенко

зав.отделом инноваций  обнинской Центральной библиотеки