Это было недавно, это было давно…

В детстве у него было дворовое прозвище Профессор, и он оправдал его, став настоящим профессором. А ещё получил Ленинскую премию и звание почётного гражданина Обнинска.

Олег Дмитриевич Казачковский (1915–2014) возглавлял Физико-энергетический институт с 1973-го по 1987 год.

На войне

Многие слышали выражение: «Вызываю огонь на себя», но немногие знают, кто и когда мог произнести эти слова. Есть такая фронтовая профессия — артиллерийский разведчик. Гаубицы ведут огонь по целям, которых не видно. А разведчик, выдвинутый на несколько километров вперёд, их видит и корректирует стрельбу. Враги на артиллерийского разведчика охотились, и если немцы оказывались рядом, он мог вызвать огонь на себя. Смертельный риск.

Олег Казачковский оказался на войне с самого первого дня. Его, с отличием закончившего физфак Днепропетровского университета, отправили весной 1941­-го на военные сборы в Молдавию. Присвоили звание «младший лейтенант», назначив командиром разведки артиллерийского дивизиона.

Сначала отступление до Волги, Сталинградская битва, потом обратный путь до Германии — через Украину, Крым, Белоруссию и Польшу. Он в буквальном смысле слова прошёл всю войну, что по времени, что по расстоянию. Два ранения, три ордена…

В артполку у него было прозвище Академик. Война —войной, а он и тогда думал о будущем. В декабре 1943-­го написал в письме будущей жене: «Каждому человеку надо найти себя. Я остановил свой выбор на физике. Меня прельщает атомное ядро и возможность получения практически неограниченного количества энергии».

В августе 1945­-го, после того как американцы сбросили атомные бомбы на японские города, Казачковскийнаписал письмо члену военного совета Северной группы войск генералу Субботину: «Я честно исполнял свой долг на фронте от начала до конца войны. Но я физик и думаю, что теперь смогу послужить Отечеству и в этом качестве». Ответ пришёл незамедлительно с нарочным: «Демобилизовать немедленно!» Генерал понимал, что стране надо ковать свой «ядерный щит».

Первые годы Обнинска

— Я прибыл сюда в конце 1947 года и очутился вроде бы как в Германии, — вспоминал Казачковский. —  Всюду немецкая речь, объявления на немецком языке.

В лабораторию «В» он приехал вслед за получившим  сюда назначение Лейпунским.  Немецким специалистам, которых в добровольно-принудительном порядке доставили из побеждённой Германии, поставили задачу разработать так называемый бериллиевый реактор. По первоначальным расчётам, в нём должен был образовываться плутоний — начинка ядерного оружия. Однако затея оказалась бесперспективной.

А советским спецам лаборатории «В» предстояло разработать протонный ускоритель —  синхрофазотрон. Именно эту проблему было поручено решить Олегу Казачковскому. Не в одиночку, разумеется. Ускоритель требовался не только для «чистой науки». С его помощью надеялись получить данные для разработок ядерного оружия. Поэтому все работы в лаборатории «В» шли под грифом «Совершенно секретно. Особая папка», и контакты между советскими и немецкими учёными сводились к бытовому минимуму.

Дела по разработке синхрофазотрона шли успешно. Работали, как рассказывал Олег Дмитриевич, «денно и нощно» с высоким энтузиазмом. Люди, поужинав дома, возвращались на работу. Никто их не заставлял. И, казалось, победа близка. Однако вмешались «высшие силы» — руководитель «атомного проекта» Лаврентий Берия в 1950 году поручил продолжение работ по синхрафазотрону физикам Дубны. Где его и запустили в 1957-м.

Новое и главное дело

А в лаборатории «В» в 1950-м какое-то время царило уныние —  делать в буквальном смысле слова было нечего. Но вскоре принимается решение о строительстве первой в мире атомной электростанции. А ещё научный руководитель лаборатории «В» Александр Ильич Лейпунский получает от Берии карт-бланш на разработку и строительство опытных реакторов на быстрых нейтронах (РБН), что со временем станет главной темой Физико-энергетического института. Казачковский назначается заместителем и ближайшим помощником Лейпунского. А после его смерти в 1972 году — руководителем работ по РБН. Главным нейтронщиком страны.

Обычные реакторы на тепловых нейтронах используют в виде топлива уран-235. Этот изотоп редок. А для РБН годен уран-238, которого в природе много больше, и много других видов ядерного топлива. Мало того, в РБН высок коэффициент воспроизводства. В нём при делении ядер образуется больше топлива, чем используется. Заманчиво! Но очень сложно. И опасно.

— Мне довелось участвовать в пусках реакторов на быстрых нейтронах  в Обнинске и других местах, —  рассказывал Олег Дмитриевич. — Требования к быстрым реакторам более жёсткие, чем к тепловым. Быстрые нейтроны обеспечивают скорость протекания цепной реакции в десятки, сотни тысяч раз быстрее, чем в тепловых реакторах. И нам пришлось иметь дело с плутонием, а не с ураном, а плутоний гораздо более опасен. Нам пришлось иметь дело с натрием. Я не хочу сказать, что мы «по проволоке ходили», но во время проведения экспериментов мы были очень собранными. Очень. Если было какое сомнение, мы останавливались, обмысливали и только после этого шли вперёд.

Эта задача была не столько мирная, сколько военная — в первую очередь надо было создать компактные реакторы для атомных подводных лодок. Стали экспериментировать, в том числе и с теплоносителем свинец–висмут. Торопились. В 1954-м на стенде —  прототипе реактора — произошёл неконтролируемый ядерный разгон. Похоже, это была самая серьёзная радиационная авария в Обнинске, из-за которой один из экспериментаторов Александр Малышев лишился кисти руки. Но происшествие не останавливает работу. В 1955-м в лаборатории «В» запускают первый в СССР и Европе быстрый исследовательский реактор БР-1. В 1956-м — БР-2, в 1959-м — БР-5. Темпы неслыханные. Руководители страны по достоинству оценили достижения обнинских ученых — четверых, в том числе Казачковского, отметили Ленинской премией.

В 1964 году заместителя директора ФЭИ Олега Казачковского назначают директором Института атомных реакторов (НИИАР) в Мелекессе. Город позднее переименуют в Димитровград. Олег Дмитриевич у руля НИИАР будет почти десять лет. Главное, что сделал Казачковский в НИИАР, — в 1969 году запустил экспериментальный быстрый реактор БОР-60, почти в десять раз мощнее, чем обнинский БР-5.

А в 1973-м Олег Дмитриевич по настоятельной просьбе министра Славского вернулся в Обнинск — на должность директора ФЭИ. Этот пост он занимал 15 лет. В эти годы исполняются мечты Олега Дмитриевича. На пустынном берегу Каспийского моря запускают реактор БН-350, невиданной по тем временам мощности. В 1980 году на Белоярской АЭС  (Свердловская область) начал давать энергию ещё более мощный БН-600. Он и до сих пор работает. Можно сказать, что быстрые нейтроны наконец-то «приручили». Пуск БН-600 стал «звёздным часом» Казачковского.

Олег Дмитриевич прожил долгую жизнь. Он умер в 2014 году в возрасте 98 лет. Работал до конца. Писал научные статьи, радуясь, что наконец-то может заняться «чистой наукой». Остался верен идеалам и на склоне жизни написал: «Ныне вошло в моду чернить всё наше советское прошлое. Конечно, было много плохого, неправильного. Но было и хорошее. И многим, кто это пережил, не на что жаловаться. Это была наша жизнь. И за неё, за ту прошлую жизнь, мы беззаветно сражались на фронте. Так что нечего поливать грязью всё прошлое без разбора».

А.Собачкин